Из интервью в день 70-летия.
«Он возник в искусстве Сибири, словно невесть откуда взявшийся метеор. Подобно блуждающим странникам небес, свидетельствующим о днях первотворения, он в своих произведениях доносит наследие ушедших веков» – так писал Евгений Маточкин в своей работе «Грезы Таракая» об алтайском художнике Николае Чепокове, но ведь то же самое можно сказать и о нем. И дальше: «Наверное, так было предначертано ему свыше - ходить по Алтаю, вникать в его духовную суть, видеть то, что недоступно другим…» и, добавим, донести это видение до других людей. Наверное, нелегко было из ядерной физики перенестись в мир археологии и этнографии – одна новая терминология чего стоит.
Петроглифы "Петроглифы (пи́саницы или наска́льные изображе́ния) — высеченные изображения на каменной основе (от др.-греч. πέτρος — камень и γλυφή — резьба). Могут иметь самую разную тематику — ритуальную, мемориальную, знаковую со всеми возможными взаимопересечениями. Традиционно петроглифами называют все изображения на камне с древнейших времён (палеолита) вплоть до средневековья. Абсолютно однозначного определения не существует. Петроглифами называют как первобытные пещерные наскальные тёсаные рисунки, так и более поздние, например, на специально установленных камнях, мегалитах или «диких» скалах».
Мегалиты «Древние каменные сооружения или мегалиты (от греч. megas - большой и lithos - камень) – доисторические памятники, предположительно культового характера, представляющие собой постройки из огромных необработанных или полуобработанных каменных глыб».

Вот с такими исходными материалами теперь работал Маточкин. Их надо было найти, определить возраст, эстампировать , распределить в соответствии с архетипами.

Архетипы «Архети́п (др.-греч. ἀρχέτυπον — первообраз) — в аналитической психологии, основанной Карлом Юнгом, — универсальные изначальные врождённые психические структуры, составляющие содержание коллективного бессознательного, распознаваемые в нашем опыте и являемые, как правило, в образах и мотивах сновидений. Непредставимые сами по себе, архетипы проявляются в сознании в качестве архетипических образов и идей. Это коллективные универсальные паттерны (модели), или мотивы, возникающие из коллективного бессознательного и являющиеся основным содержанием религий, мифологий, легенд и сказок».

На очень непростое постперестроечное время пришлись эти исследования. Вот как пишет сам Маточкин в одной из своих публикаций «ВЗГЛЯД В ГЛУБЬ ВЕКОВ

(Г.И. Чорос-Гуркин и проблемы освоения художественного наследия Сибири)»
«Прошедшие после перестройки годы, тяжелые, выбившие многих «из седла», годы отпущения на идеологическую свободу столь вольную, что привыкшие чуять, куда дует ветер, вообще оказались «без руля и без ветрил», — эти годы все же выявили некоторые духовные тенденции в художественных пристрастиях мастеров изобразительного искусства. Пожалуй, важнейшая из них — обращение к культурному наследию своей земли — Сибири, стремление признать его как свое, родное, кровное. Эта тенденция возникла, можно сказать, стихийно; она «не спускалась сверху», шла помимо рамок официоза и затронула не только изобразительное искусство, но и музыку, литературу, театр, а также научные дисциплины — фольклористику, этнографию, культурологию, искусствознание. И то, что каждый исследователь и художник самостоятельно открывал для себя новый, обогащенный образ Сибири, придало этому направлению особую искренность, убедительность, если хотите, долю утраченного было патриотизма.
Любить же Сибирь, гордиться ее прошлым и в самом деле есть за что: на ее земле живут около тридцати коренных аборигенных народов, обладающих своеобразной духовной культурой, оригинальным видением мира, богатым фольклором; земля ее — кладовая не только сырьевых ресурсов, но и самых разнообразных художественных памятников. За последние десятилетия археологи вскрыли и опубликовали такие замечательные художественные сокровища, которые не могли не поразить душу сибиряка. Духовный мир творцов прошлого, как писал академик А.П. Окладников, оказался «несравненно более сложный и богатый, чем можно было ожидать». Однако проникновение в мир древней красоты шло не по уготованному пути, а требовало личной вовлеченности и немалых усилий по изучению специальной исторической литературы. Такое всестороннее вглядывание в творения былого возымело куда больший эффект, нежели, будь она предпринята, широкая популяризация раскопанных шедевров».
Эти немалые усилия выразились как в изучении и классификации уже имевшихся материалов по древней культуре горного Алтая, в исследовании творчества алтайских художников и поэтов, так и в новых открытиях, сделанных им во время многочисленных путешествий по Горному Алтаю.
Алтай одарил Евгения неиссякаемой энергией и вдохновением. Каждый год, более 30 лет, он постоянно ездил в горы. За несколько лет пешком прошёл по маршрутам экспедиций Гуркина (1908 г.) и Рериха (1926 г.). Алтай подарил ему много открытий – неизвестных ранее наскальных рисунков, образцов народного творчества, различных архивных материалов по искусству. Открыты и исследованы такие замечательные памятники, как красочные изображения Бии и Калтака, петроглифы грота Куйлю, Чёрной речки , ТекеТуру, Карбана, Карагема и другие. Вот выдержки из обзора археологических исследований на Алтае (Wanderer, 2007 г.):

«Еще два рунических памятника открыты на Алтае за последние годы. Один из них, расположенный на средней Катуни, почти одновременно эстампировали В.Н. Един и Е.П. Маточкин (1990 г.). Руническая надпись в две строки переведена и опубликована Е.П. Маточкиным в 1991 г. Второй рунический памятник (короткая надпись) открыт Е.П. Маточкиным в местности Теке-Туру при прохождении в 1989-1990 г.г. разведочного маршрута Коксу-Караген-Аргут. Итак, Алтай выдвинулся на одно из первых мест среди регионов древнетюркской графики…
Особенно целенаправленными и результативными были исследования Алтайского отряда ИИФФ СО АН по изучению петроглифов Чуйской степи. Так называемый Восточно-Алтайский отряд возглавлял В.Д. Кубарев (известный археолог). Начиная с 1985 г. в составе отряда ежегодно работает Е.П. Маточкин. Его самостоятельные разведочные маршруты по Алтаю в основном нацелены на поиски новых наскальных рисунков и обследование уже известных. Первая же его поездка в марте 1985 г. на известную Турочакскую писаницу была весьма успешной. В 7 км от Турочака, вверх по реке Бие, на ее правом берегу Е.П. Маточкин открыл еще три рисунка, выполненные красной минеральной краской. Это крупные изображения быка, лосихи и личины на естественном выступе в форме головы человека. Новые рисунки дают основание для пересмотра даты Турочакской писаницы (Е.П. Маточкин, 1986 г.)".

В полевые сезоны 1985-1989 г.г. Е.П. Маточкин работал над петроглифами известного грота Куйлю, открытого в 1939 г. На каменных сваях грота им обнаружено около 70 выбитых рисунков, а также пять многофигурных сюжетных композиций (Е.П. Маточкин, 1989)»

Перечень его походов по Алтаю и новых открытий можно продолжать дальше, но и из уже описанных видно, какой титанический труд вложен им в эти исследования. Но это была его любимая работа, и именно увлеченность своим делом давала ему силы и приносила столь значительные результаты. Вот как вспоминает Г.Г. Ермолина о встрече с Маточкиным во время недавно сделанных им открытий новых петроглифов. «Евгений Палладьевич рассказывал нам об этих петроглифах, рассказывал, как песню пел, настолько было проникновенным его описание, затем он показал только что вышедший номер научного журнала с его последней статьей об этих петроглифах и их значимости».

«Это было необычайно интересно – находить новые изображения тысячелетней давности, изучать современное творчество алтайских чабанов, детские рисунки и искусство художников, у которых живёт преклонение перед языческой мощью Алтая», – пишет Евгений в своих воспоминаниях. И опять-таки за этим «необычайным интересом» кроется огромная работа. Читаем, например, в публикации Е.П. Маточкина «Ойротская областная художественная школа» следующее.

«В предвоенные годы в Горном Алтае появилась плеяда молодых талантливых художников. Все они были выпускниками Ойротской (Горно-Алтайской) областной художественной школы. Однако лишь немногие из них вернулись с фронтов Великой Отечественной войны. Судьба учеников, их творческое наследие, как и история самой Школы – один из самых неисследованных вопросов в изобразительном искусстве Горного Алтая. Школа просуществовала 10 лет – с лета 1931г. по декабрь 1941г. Изучение Школы осложнялось тем, что ее архив погиб во время сильного наводнения. Автор (Е.П. Маточкин) в течение многих лет занимался поиском материалов и документов, разыскивал бывших учеников. По результатам исследований в Национальном музее Республики Алтай была проведена выставка «Ойротская художественная школа»».
Видное место в исследованиях культуры Алтая занимает изучение творческого наследия алтайского художника Г.И. Гуркина, который, кстати, был одним из преподавателей вышеупомянутой Школы (Маточкин Е.П. Творчество Г.И. Гуркина в свете изучения культур народов Сибири / Е.П. Маточкин // Возвращение. Сборник докладов и сообщений научно-практической конференции «Чорос-Гуркин и современность» 11–12 января 1991 г. Горно-Алтайск – Анос. – Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1993. – С. 184–198.) Не обойдены вниманием и другие художники: Маточкин Е.П. Возрождение наследия (О выставке И. Ортонулова, К. Басаргина и Н. Чедокова); Маточкин Е.П. Грёзы Таракая (Николай Чепоков, графика); Маточкин Е.П. Неизвестные произведения Чевалкова – и еще десятки статей о живописцах Алтая. При этом, изучая их творчество, он вникал во внутренний мир художников, в их проблемы. Как пример, публикация: Маточкин Е.П. Мечты, ожидания и трагедия Н.И. Чевалкова – автор явно сопереживает художнику во всех перипетиях его судьбы.
В своих походах по Горному Алтаю Евгений много общался с местным населением, с чабанами, и его заинтересовало творчество этих людей, его связь с многовековыми традициями. Читаем в его воспоминаниях:

«Как правило, чабаны рисуют внутри аилов на бревнах сруба или на корьевом покрытии. Рисунки эти не предназначены для украшения каких-либо предметов быта и по сути дела являются продолжением обычая создания изображений на скалах и камнях. Это творчество охотников и скотоводов, связанное всеми нитями с их образом жизни и хозяйствования; поэтика их искусства посвящена в основном зверю. Действительно, в большинстве случаев в чабанских рисунках имеет место не повествовательная конкретика, не ситуация, а художественная образность. Подолгу оставаясь наедине с природой, чабан выражает свои эстетические чувства, потребность в общении, в создании вокруг себя красоты, переживание пространства и времени в художественных образах. Почва, питающая искусство кучерлинских чабанов, остается в основе своей неизменной. Это, прежде всего, исконное занятие животноводством и охотой. Сохраняющийся во многих своих чертах образ жизни, трудовой практики, черты национальной психологии, целостное восприятие мира - все это обуславливает и традиционность художественного мышления, обращение к типизированным синтетическим образам. Всего нами обследовано более 20 стоянок чабанов, где обнаружено более 70 рисунков на коре, дереве, камне и тканой материи.» Вот так, обследованием многочисленных стоянок чабанов получены материалы для публикаций «Традиционные образы в современном искусстве алтайских чабанов», «Путями возрождения (О народном искусстве чабанов Горного Алтая )» и многих других на эту тему.
Не оставил Женя без внимания и тему детского творчества на Алтае. В своей статье «Героика Алтая» он рассказал об исполнителе алтайского героического эпоса (кайчи) А.Г. Калкина, которого называли «алтайским Гомером». В его репертуаре множество сказок, мифов, легенд, что особенно привлекает детей. «Героический эпос – основа современной духовной культуры Алтая» – писал Маточкин, и «Рисунки алтайских детей о богатырях полны свежей, неиссякаемой силы и огненного пафоса». Детскому творчеству посвящены также статьи «Конь-огонь» (о рисунках детей Улаганского района), «Будущее глазами юных художников», «Новое и традиционное в творчестве алтайских детей» и др.
Наконец, литературному наследию Алтая посвящен труд: « Маточкин Е.П. Алтай: истоки художественно-поэтического мышления / Е.П. Маточкин // История алтайской литературы. В 2-х кн. Горно-Алтайск: Институт алтаистики, 2004.» Всего у него опубликовано немногим более 300 работ, 100 из которых посвящены Рериховской тематике, остальные – исследованию культуры Горного Алтая от доисторических времен до наших дней.